<!--HTML--><script type="text/javascript">
$(document).ready(function(){
$("#an_1").click(function(){
$("#odin").slideToggle();
$("#dva").hide();
});
$("#an_2").click(function(){
$("#odin").hide();
$("#dva").slideToggle();
});
});
</script>
<script type="text/javascript">
$(document).ready(function(){
$("#ank_1").click(function(){
$("#tri").slideToggle();
$("#chetiri").hide();
});
$("#ank_2").click(function(){
$("#tri").hide();
$("#chetiri").slideToggle();
});
});
</script>
<center><div class="fon">
<div class="name">Аргилак I Дюррандон</div>
<div class="avatar"><img src="https://c.radikal.ru/c03/1906/36/efff44de2631.jpg"></div>
<div class="person">Jeffrey Dean Morgan</div>
<div class="age">56 лет</div>
<div class="homeland">Штормовой предел</div>
<div class="residence">Штормовой предел</div>
<div class="titles">Король Штормовых земель</div>
<div class="job">Король</div>
<div class="loyalty">Дюррандоны</div>
<div class="skill">V уровень</div>
<div class="additionally"><center><div class="personaj" id="ank_1">СЕМЬЯ</div> <div class="personaj" id="ank_2">ФАКТЫ</div></center>
<div id="tri" style="display: block;"> Арлан V Дюррандон — покойный отец
Джейн Дюррандон (урожденная Эстермонт) — покойная мать
Кассана Дюррандон (урожденная Коннингтон) — покойная жена
Аргелла Дюррандон — дочь</div>

<div id="chetiri" style="display: none;">
Человек, преисполненный комплексов как нравственного, так и сексуального характера. Вкупе с его славой мужчины, периодически отсекающим людям конечности в порывах гнева или воинственной эйфории, это делает его довольно малопривлекательным собеседником. Он мнителен, мстителен, обидчив, жесток. Когда он отправился на войну в Эссос, что было довольно неожиданно для короля Ветероса, люди шутили, что кто-то в Волантисе вспомнил, что у короля Аргилака нет детей. 
Он мучается бременем неисполненных клятв и не рожденных сыновей, что подпитывает его и без того злой характер. Если к двадцати он был яростным мужчиной, то к шестому десятку может претендовать на звание второго по кровожадности создания Вестероса после Неведомого. Он не развязывает опрометчивых войн, но каждую из них встречает с энтузиазмом и страстью вступающего на брачное ложе жениха. Он убил тысячу мужчин, но подарить жизнь не смог ни одному. 
Старый король — называют его, хотя он еще не так стар. Седина вплетается в его волосы, но черная смоль Дюррандонов все еще властвует над ними. Он по-прежнему упражняется с мечом и копьем каждый день, то ли считая это долгом последнего сына рода Дюррандонов, то ли просто ища способ найти приложение своей неизлитой за годы войн ненависти. Он не так хорош, как раньше — но все еще справляется с лучшими воинами Штормового предела и все еще силен, как бешеный бык, и никто от Солнечного копья до Винтерфелла не скажет, что рука Штормового Короля не тверда. </div></div>

<div class="biography"><center><div class="personaj" id="an_1">ИСТОРИЯ</div> <div class="personaj" id="an_2">ПРОБНЫЙ ПОСТ</div></center>

<div id="odin" style="display: block;">Аргилак Дюррандон, сын короля Арлана V, попробовал вкус соленой воды прежде, чем вкусил грудное молоко— отец вынес новорожденного мальчика на стены Штормового предела, и бушующая буря, тщетно пытавшаяся сдвинуть воздвигнутый Дюрраном Богоборцем замок, дотягивалась до мужчины и младенца лишь кончиками своих мокрых пальцев. 
<br>-Шторм стал первой его кормилицей, - довольно говорил король Арлан о своем сыне.
<br>Ласки же женщины, родившей его, наследник почти не знал. Джейн Дюрррандон, урожденная Эстермонт, скончалась спустя три года после рождения первенца. Король Арлан  считал, что это к лучшему — материнская забота нужна крестьянину, а не будущему королю, и Аргилак рос в окружении сильных суровых мужчин. Образование, полученное принцем, было хорошим, но весьма обрывочным из-за отцовского назойливого вмешательства.
<br>-Нет ничего страшного в том, чтобы король посетил продажную женщину — но проводить целые дни в борделе — это уже недостойно. Также и с чтением — неплохо, если он будет научиться читать, но пусть не делает этого слишком часто. — сказал Арлан, когда мейстер просил короля пустить мальчика в библиотеку — Пусть помнит, каким было королевство Шторма во времена королей прошлого — большего ему знать не надо. 
И Аргилак мог вспомнить каждую деревню Речных земель и Простора, что когда-либо принадлежала Дюррандонам. Поколения штормовых королей раз за разом вторгались на территории своей утраченной собственности, стремясь вернуть своей короне земли и славу. Король Арлан тоже отправился в поход на державу Хоаров, когда Аргилаку было тринадцать.
<br>-Если я вернусь, и обнаружу, что ты держишь меч не вдвое лучше, чем сейчас — я одену тебя в женское платье и отправлю фрейлиной к королеве Простора. — было последнее, что Аргилак услышал от своего родителя. Сложно сказать, исполнил бы король свое обещание, или нет — он вернулся с севера уже мертвецом, и корону Шторма водрузили на голову четырнадцатилетнего подростка, что в присутствии преклонивших колено вассалов вспорол себе руку кинжалом и поклялся принести смерть роду Хоаров за убитого отца. Впрочем, первая война ждала Аргилака не на севере, а на юге — Мартеллы вторглись в ослабленное войной королевство Штормовых земель. 
<br>В первый месяц войны были потеряны Ночная песнь и Черный приют, нанятые дорнийцами тирошийские пираты грозили мысу Гнева, Аргилака в Дорне уже называли последним из Штормовых королей. Тем не менее, в одном из ключевых сражении в районе предгорий Дорнийских марок, армия штормовых земель смогла одержать крупную победу. Аргилак лично возглавил авангард.
<br>-По крайней мере, никто не скажет, что последний из штормовых королей умер на дыбе в вонючем Дорне. — заявил он. К концу битвы, в ставшим красным из золотого плаще, он блевал от трупного смрада и рыдал от боли в рассеченном до кости бедре. Впрочем, его запомнили не таким — простые воины рассказывали друг другу, будто молодой король в одиночку сражался с сотней дорнийцев, а когда его меч раскололся, то якобы использовал в качестве оружия рога на своем шлеме, которыми пронзал своих врагов, словно дикий олень. Если сначала Аргилак вызывал у подданных недоверие, участь любого надевшего на себя корону юноши, то теперь в нем видели настоящего короля, а после второй победы многие называли его возрожденным Дюрраном Богоборцем (впрочем, это было чересчур сентиментально).
<br>К своему шестнадцатилетнему возрасту он уже смог сделать то,что не удавалось великим королям— одержать победу в войне с дорнийцами. Тысячи пик с мертвыми головами стояли вдоль реки Виль, молчаливое и кровавое напоминание Дорну о том, что будет, если они попытаются ее пересечь. Наиболее эмоциональные и кровожадные из штормовых лордов предлагали идти на Айронвуд и Поднебесье — но король предусмотрительно отказался. 
<br>Горячим пескам Дорна Аргилак предпочитал свежесть Речных земель. Там, где пал его отец, Аргилак хотел вписать свое имя в историю Вестероса. Долгие войны с королем речных земель и островов длились всю дальнейшую жизнь короля Штормовых земель. Королей Харрена и Аргилака в шутку сравнивали с нежными любовниками — столь часто они обменивались замками, землями или просто безрезультатно сталкивались на границе, что их противостояние походило на затянувшиеся ласки, что становилось особенно язвительным из-за того, что Аргилак долго не брал себе жены. Когда двадцатисемилетний король, наконец, озаботился вопросом потомства и женился на дочери лорда Коннингтона Кассане, это не спасло ситуацию — юная девушка никак не дарила королю сына.  Говорят, младшего сына лорда Уайлда повесили за то, что он пьяный сказал, будто никто не объяснил королю, что происходит после поцелуев — судя по всему, поэтому он не может трахнуть ни Харрена, ни свою жену.
<br>Впрочем, о короле Аргиллаке, который еще десять лет назад был героем войны на юге, ходило много мрачных слухов. Говорили, будто он проклят — боги не дают ему сына, потому что он не исполнил клятву, что дал четырнадцатилетним и не отомстил за смерть отца. Но в слабости короля не мог упрекнуть никто — королевство Шторма глобально не увеличивалось, но и не уменьшалось, как было во времена правления многих его предшественников. Свою воинскую славу Аргилак подтвердил в войне с Простором, когда армия Штормовых земель разбила своих западных соседей в битве на Летнем поле. Аргилак лично убил Гарса Гарденера, а потом проскакал перед рядами копейщиков Простора с головой короля, привязанной к седлу. 
<br>В это же время понесла Кассана — впрочем, она так и не подарила супругу сына. Дочь Аргелла родилась, по слухам, в тот самый момент, когда Аргиллак вогнал сталь в горло короля Простора — впрочем, проверить эту легенду было бы довольно затруднительно, но это был хороший знак. Аргилак ближайшие годы находился в приподнятом настроении духа — если боги подарили ему дочь, то почему бы им не осчастливить род Дюррандонов и другими детьми?
<br>Но боги не были к нему милосердны, словно они послали ему единственную дочь с какой-то другой, совершенно не касающиеся дела продолжения рода Штормовых королей целью. 
<br>Супруга была моложе Аргилака на двенадцать лет, к пятидесятилетию короля ей исполнилось тридцать восемь, и верить в то, что она понесет еще раз, было бы глупо. Ему не дарили сыновей и редкие связи на стороне. Он молился богам и спрашивал, за что ему такое наказание — боги не отвечали, и он перестал молиться и стал пить. Давние слова, о том, что он будет последним Штормовым королем, обретали новый смысл. Когда Кассана Дюррандон скончалась от болезни, старый король принял это совершенно безразлично. 
<br> -Хотя бы не нужно больше ходить в ее спальню, — мрачно произнес он неосторожную фразу, напившись на ее похоронах. 
<br>Впрочем, никто не мог сказать, что меч Штормового короля затупел — он сам возглавил армию штормовых земель, вступив в войну на востоке между Волантисом и Тирошем. В той войне союзником Аргилака был Эйгон Таргариен. 
<br>С последним у штормового короля завязались своеобразные отношения. Понимая, что своего наследника ему уже не дождаться, он решил предложить лорду Драконьего камня руку своей дочери Аргеллы, а вместе с ней — и могущественное королевство Штормовых земель. Но драконий всадник плюнул ему в лицо в ответ на предложение, о котором мог только мечтать, предложив в мужья Аргелле бастарда Ориса Баратеона. Гордость Аргилака была уязвлена, и Таргариен получил назад лишь отрезанные руки собственных посланцев. 
<br>Теперь, когда Эйгон Таргариен, оскорбивший древний и славный род Штормовых королей, высадился в Вестеросе — король Аргилак намерен разбить его некрупное, но сопровождаемое драконами войско.  Боги оставили брачное ложе Штормового короля, но еще не покидали его десницы в бою.  Он уже выписал себе нескольких поваров из Волантиса, чтобы те приготовили ему три драконьих сердца с пряностями и луком, а для драконьих повелителей и Ориса Баратеона отвел самые грязные и глубокие камеры Штормового предела — он еще не решил, кого хочет будет убивать дольше, самопровозглашенного короля или посмевшего желать руки его дочери бастарда.</div>

<div id="dva" style="display: none;">
<br>Она слишком красива, чтобы быть мертвой, — хотел сказать Тайвин Ланнистер, но благоразумно сдержался. Чей-то острый взгляд мог бы заметить, что его рука чуть дрожжит — но люди всегда почтительно опускали в его присутствии взгляд с того самого дня, как умер последний из Рейнов. Солнечный свет играл в спутавшихся золотых волосах его мертвой жены. Окровавленная, смятая простыня напоминала о первой брачной ночи лорда и леди Утеса Кастерли. Вышитые на гобеленах позади постели львы смотрели на Джоанну с гордостью и тоской, провожая молодую львицу в свой последний путь. В её добром лице, созданном для смеха и радости, не было ничего от трупа, кроме засохшей на губах слюны и тупого немигающего взгляда, устремленного куда-то вверх.
<br>Когда она рожала это... это создание... она, наверное, не могла на него посмотреть. — подумал Тайвин с горечью. Тирион громко плакал голосом не менее отвратительным, чем его пугающая наружность. Боги жестоки, если позволяют чему-то в такой степени ужасному родиться от такой прекрасной женщины, от лучшей из женщин Вестероса. А теперь этот мальчик пытается опорочить его искреннюю тоску и боль, разрушая своим мерзким плачем, своими уродливо изгибающимися на огромной голове монстра губами, пытается испортить его прощание с женщиной, которую он любил. Эта тварь смеет во всеуслышание напоминать о своей ничтожности в присутствии одного из самых прекрасных созданий богов, которое, к тому же, отдало свою жизнь ради его жалкого существования. 
<br>Унести... — произнес он и не нашел подходящего слова для новорожденного младенца. Унести его? Унести это? Унести мальчика? Унести ребенка? Унести чудовище? В общем языке не было подходящего слова, которое могло бы в достаточной степени описать чувства лорда в отношении своего сына.  — Оставьте меня. — он хотел сказать «оставьте нас», но это было бы слишком сентиментально. 
<br>Впрочем, Тайвин понятия не имел, что он хочет сделать, оставшись наедине с мертвой супругой. Он не сумасшедший, чтобы разговаривать с мертвецами. Хотелось прикоснуться к ее губам, но он знал слишком много историй про лордов, о которых ходили слухи, будто они сходят с ума из-за утраты любимых и совокупляются с ними даже после смерти — такая репутация не подходила для человека, который был намерен в ближайшие годы отдать свою дочь замуж за наследника Железного Трона. Он прикоснулся к ладони Джоанны и подержал ее на весу, чувствуя остатки тепла, что покидали тело львицы. Он вспомнил, какой горячей, сильной и упругой была ее ладонь, когда женщина прикасалась к Тайвину — сейчас она безжизненно висела в его руке и казалась бесконечно слабой. Тайвин выпустил ее резко, будто боясь запомнить прикосновение супруги таким, и сделал это вовремя — дверь в спальню открылась и зашел Джейме. Он застал отца именно таким, каким тот и предпочел бы предстать перед своим наследником, скрестив руки за спиной и глядя даже не на почившую женщину, а куда-то поверх нее. Глаза Джейме были влажными. Сейчас они были и похожи на глаза матери, и не похожи одновременно — с одной стороны, в них была знакомая благородная зелень Ланнистеров, с другой — его блуждающий взгляд был полон жизни, полон слез страдания — ее вечного спутника,  в отличие от потухшего и недвижимого взгляда Джоанны. Мальчик бормотал что-то, и Тайвин только под конец разобрался, в чем все дело — стюард хотел отправить своему лорду штоф вина, но боялся, а услышавший об этом Джейме сам принес его отцу.
<br> - Ничья смерть, ни твоей матери, ни сестры, ни жены, ни твоя собственная не должна стоять между тобой и честью. Львы не разносят вино, как девки в борделях. Отнеси его назад и прикажи сделать это слугам. — сказал зло и резко, будто перед ним не лежало тела мертвой супруги, и вопрос вопрос воспитания глупого мальчишки стоит намного более остро, чем боль утраты. Впрочем, это было правдой — этой кощунственной по отношению к своим благородным предкам выходкой Джейме по-настоящему разозлил своего отца. — Один мой... сын сегодня убил мою жену, а другой решил стать прислугой. Пора задуматься о том, чтобы сделать Серсею своей наследницей. </div></div>